«ХОТЕЛА БЫ ЗАБЫТЬ, ДА НЕ МОГУ!»

Эвакуация, постоянное чувство голода и горечь потерь: одно только слово «блокада» заставляет всколыхнуться воспоминаниям тех, кто пережил ужасы войны в осажденном Ленинграде. «И хотелось бы забыть, да не могу», — говорит ветеран Великой Отечественной войны Мария Дмитриевна Левагина.

Когда началась война, ей было всего двенадцать. Уже более полувека блокадница живет в поселке Алексеевка. Говорит, фотографий той поры не осталось — все сгорело в огне. А вот память — не выжгешь. Мария Дмитриевна помнит все, в мельчайших деталях, рассказывает о блокаде то, что современному человеку кажется немыслимым. «От голода умирали родные, соседи, горе пришло и в нашу семью, а у нас даже не было сил плакать, — говорит ветеран. — Но даже в таких тяжелых условиях люди оставались на удивление дружными, неравнодушными, готовыми помочь друг другу. Такое наравнодушие однажды спасло нам жизнь».

Первые дни блокады

Мария Левагина (в девичестве — Казокина) родилась в Сырейке. Когда дочери исполнился месяц, Дмитрий Пет-рович перевез семью в Ленинградскую область, поближе к родным. «Мы поселились в деревне Невская Дубровка Всеволожского района, — рассказывает Мария Дмитриевна. — Отец работал на лесозаготовках — древесину сплавляли по Неве». В деревне молодой семье дали квартиру, обжились быстро — и вскоре у Казокиных родилось еще четверо детей. Но война ворвалась в семейное счастье. Июньским днем 1941 года Дмитрию Петровичу пришла повестка. На фронт из Невской Дубровки ушли все мужчины. Елена Петровна осталась одна с ребятишками: Виктору было девять лет, Владимиру — семь, Валентине — три года. Младшей, Галочке, не исполнилось и полутора лет. Мария для мамы стала главной помощницей.

Вот и тем злополучным утром Елена Петровна подняла дочь ни свет ни заря: «Пойди, посмотри, что-то случилось». Вместе с братом Виктором она вышла из дома. «Вокруг шум, суета, люди куда-то бегут, — вспоминает блокадница. — Полки в магазине пустые. Хотелось есть, и мы отправились в столовую ремесленного училища. Там, на еще горячей плите, дымился котелок с чечевицей. Его-то мы и прихватили домой. Кто бы тогда мог подумать, что это будет наш последний сытный домашний завтрак…».

Судьба уберегла дважды

В то же утро к Казокиным прибежала соседка. Предупредила людей из деревни эвакуируют, перевозят на другую сторону Невы. В дорогу отправились без сборов — в чем были. Но уехать из Невской Дубровки большому семейству тогда было не суждено. Мария Дмитриевна говорит — это Бог уберег ее семью. «Когда мы пришли к берегу, люди были уже на середине Невы, — вспоминает ветеран. — И вдруг — крики, плач. Смотрим, а плоты разъезжаются. Мама повернула нас к себе, и только твердила: «Господи, помилуй». Никогда раньше я не видела, чтобы мама молилась. Было очень страшно».

Через несколько дней другую сторону Невы уже заняли немцы. Вскоре война пришла и в Невскую Дубровку. «В несколько соседних домов попали снаряды, — рассказывает Мария Дмитриевна. — Все вокруг взрывалось, горело. Мама взяла в руки Галю, а мы обступили ее со всех сторон, готовились к самому худшему. И вдруг на пороге дома появляются двое моряков. Они-то и стали нашим спасением». В коротком разговоре выяснилось, что один из моряков — земляк Казокиных, из Куйбышева. Он назвал Елене Петровне адрес своей мамы и заверил: в этом доме семью примут. Пообещал: «Вернусь с войны — обязательно вам помогу. А сейчас — уходите».

Сто двадцать пять блокадных граммов

До указанного адреса, правда не сразу, Казокины добрались, но со своим спасителем свидеться больше не пришлось. Мария Дмитриевна знает только его имя — Михаил Петрович Филиппов. «Наверное, мы так и остались бы в доме, если бы не тот моряк, — говорит ветеран. — Уже на следующий день фашисты сравняли Невскую Дубровку с землей».

Путь к спасению для семьи Казокиных оказался долгим. Еще продолжительное время они были в зоне блокадного кольца, ютились под одной крышей вместе с другими, кто остался без собственного дома.

Чтобы получить положенные в то время сто двадцать пять граммов хлеба — ежедневную норму на одного человека, приходилось преодолевать большое расстояние. Постоянное чувство голода обострял холод — теплых вещей не было. «Дома мама крошила принесенный хлеб в теплую воду, так и питались. А потом люди стали умирать», — рассказывает, заново переживая горе войны, Мария Дмитриевна. Смерть пришла и в их семью.

Первой похоронили младшую, Галочку. Потом не стало семилетнего Володи. Когда слег и Виктор, судьба сжалилась над бедной матерью — стало известно, что их и другие семьи будут вывозить по железной дороге в Поволжье.

Несколько дней пути — и больные, изголодавшиеся люди оказались в Куйбышеве. «Мы ехали и видели, как на полях пасутся коровы. Это было для нас необычно. Ведь в Ленинграде во время блокады не было никакой живности», — вспоминает ветеран.

Казокиным удалось добраться до заветного адреса, который в Невской Дубровке оставил моряк. Мама Михаила Петровича встретила ленинградцев как своих. «Мы так и остались жить в ее доме, а через некоторое время женщина, мы звали ее бабушкой, получила похоронку, — продолжает Мария Дмитриевна. — Сердце матери не выдержало известия о гибели единственного сына. Через десять дней бабушки не стало».

Понемногу Казокины обжились в Куйбышеве. Дети Елены Петровны и Дмитрия Петровича выросли, получили образование, стали работать, создали свои семьи. Мария Дмитриевна вышла замуж, война и в семье ее супруга оставила горький след: он потерял всех родных. Из Куйбышева Левагины переехали в Алексеевку. Здесь построили дом, обзавелись хозяйством. родили троих детей, трудились на производстве.

Сегодня у ветерана Великой Отечественной — семь внуков и одиннадцать правнуков. «Это моя радость, мое богатство, — говорит блокадница. — Ради них стоило выжить». О тяготах блокады она рассказывать не любит — зато с удовольствием угощает всех, кто приходит в ее дом, пирогами и блинами. «Мы после войны долго не могли наесться, а сейчас такое изобилие!», — говорит Мария Дмитриевна. Но вкус блокадного хлебного кусочка — из муки вперемешку со жмыхом, отрубями и глиной — помнит до сих пор…

Гости в доме ветерана бывают часто. В преддверии Дня Победы навещают школьники. «Мне ведь тогда было столько же, сколько им теперь. Всего-навсего двенадцать. Маленький человек, беззащитный, не понимающий, что вокруг происходит. Верила, что мама с папой от всего могут уберечь. Но пришлось посмотреть смерти в лицо, — с волнением в голосе говорит Мария Дмитриевна. — Это такое счастье, когда ты живешь в мире, когда можешь дать своим детям то, чего сама в детстве была лишена, не видела. А тому, что видела — не дай Бог никогда повториться».

С названием деревни, расположенной на правом берегу Невы, связана одна из важных страниц истории Великой Отечественной войны — оборона легендарного «Невского пятачка». Отсюда, из Невской Дубровки, советские войска прорывались на левобережье в течение 285 дней и ночей, чтобы дать отпор фашистам. Сегодня деревня полностью восстановлена, а фамилиями павших героев названы здешние улицы. Всего на «Невском пятачке» положили жизни более сотни тысяч советских солдат, тысячи местных жителей стали жертвами блокады