Вспоминая время добра и светлых надежд

Не знаю, как другим, но мне всегда приятно видеть, знакомиться на страницах местной печати с творчеством таких же, как я, читателей. Всегда с интересом жду таких публикаций на «Литературной странице». Может быть, они не так талантливы, но пишут от души. Сюжеты реальны, взяты из жизни, они правдоподобны, поэтому читаются легко, задевают за живое. Отмечу, что стало больше появляться выступлений на «Литературных страницах» молодых авторов, учащихся школ — для них это первые пробы пера. И это у них получается! Сегодня мне самому хочется поделиться с читателями несколькими эпизодами-воспоминаниями из детства. И призываю читателей быть активнее. Если вам есть, что поведать читателям, — несите ваши творения в редакцию газеты.

МОЯ НАЧАЛЬНАЯ

Там, где прошло мое детство, была только одна и только начальная школа: она находилась на самом краю деревни. Учитель тоже был один — Лидия Васильевна Зубахина. Тогда я не знал, что наша школа называлась «малокомп-лектной»: на одном уроке за соседними партами сидели и первоклашки, и ученики четвертого класса. Но мне казалось, что так и должно быть. Учился я с охотой. С заданиями на уроках быстро справлялся, всегда тянул руку. Мне было очень интересно, да и учительница иногда подбадривала меня и задавала вопросы, на которые не могли ответить даже старшие ребята.

Но особенно мне нравилось писать контрольные работы. С ними я справлялся быстро. Учитель тут же проверял работу и выставлял отметку в журнал. А дальше начиналось самое любимое занятие. Лидия Васильевна открывала книжный шкаф, доставала книгу Джонатана Свифта «Путешествие Гулливера в страну лилипутов» или «в страну великанов». Это было поощрение за хорошую учебу. За четыре года я сумел прочитать все книги, которые находились в шкафу.

Запал в память один случай. Тогда, в 1953-м, я уже заканчивал четвертый класс. Когда мы пришли в школу, то увидели, что наша учительница горько плачет. Лидия Васильевна рассказала, что умер наш вождь и учитель — Иосиф Виссарионович Сталин. В тот момент нам стало очень страшно. Но горе быстро забылось, как только мы узнали, что занятий в этот день не будет. Что и говорить: дети есть дети.

СЛУЧАЙ С СОРОКОЙ

Четвертый класс остался позади. Документы родители подали в Мосоловскую восьмилетнюю школу. Она находилась в другом селе, за восемь километров от нашей деревни. Транспорт туда не ходил, и до школы мы добирались пешком. Выходили за два часа до начала уроков и возвращались домой через два часа после их завершения. Но по дороге из школы времени зря я не тратил, вспоминал, что нам рассказывали учителя-предметники, повторял вслух. Иногда и спорил с ними, доказывал свою точку зрения. А дома оставалось сделать только письменное задание.

Дорога до школы километров пять проходила через лес. Чтобы не было страшно, ходили вместе с другими ребятами. Однажды по дороге произошел курьезный случай.

Мишка Васин, мой лучший друг, был на три класса старше меня. Учился он плохо, часто хулиганил, не раз его хотели исключить из школы. Но рос Мишка без отца, а в семье было трое детей — потому парня жалели, и многое ему сходило с рук. Но до поры до времени — то есть, именно до этого случая.

А дело было так. Шагая по лесу, Мишка увидел на дереве птичье гнездо, необычное: похожее на дом, с крышей и одним отверстием для влета-вылета. Друг мой сразу смекнул: если птица находится в гнезде, ее можно легко поймать. Он залез на дерево, засунул руку в отверстие гнезда и схватил птицу. Осторожно спустился с ней на землю. Оказалось — сорока. Думали-думали, что с ней делать, и решили взять в школу. Мишка всю дорогу шутил, рассказывал, как птица поумнеет от рассказов учителей. В лес вернется умной и грамотной, будет учить своих детенышей-птенцов.

До школы мы добрались и задумались: куда деть птицу? В классе стояла печь, которую топили только зимой. А поскольку на дворе было лето, Мишка засунул сороку в печку и прикрыл чугунную дверцу. Три урока она сидела мирно, слушала рассказы учителей. А на уроке зоологии (вот совпадение!) речь зашла именно о сороках. «Как жаль, что в школе нет чучела птицы», — посетовала наш учитель. В ту же минуту дверца печки распахнулась, и сорока выскочила, вся черная от сажи и перепуганная. Птица начала метаться по классной комнате, искать выход на волю.

Учительница тут же побежала за директором школы, а Мишка тем временем раскрыл окно и выпустил сороку. Ученики притихли, почуяв неладное. И неспроста. В тот же день решением педагогического совета Мишка Васин был исключен из школы.

УРОКИ ЖИЗНИ ИЗ ШКОЛЬНОГО ДЕТСТВА

Летом и осенью добираться до школы было не так сложно. Но вот когда наступала зима и дни становились очень короткими, ходить в школу было все труднее. Одну зиму нам пришлось потопать по бездорожью. Это хорошо, если погода была спокойной, но когда начинались метели, было не до прогулок. Становилось страшно. Иногда ходишь-ходишь, думаешь, что скоро школа. А, оказывается, ходили по кругу.

Вот тогда администрация и решила открыть пришкольный интернат. Он располагался в соседнем здании — в пристрое для занятий физической культурой. В каждой комнате была печка, которую топили дровами или брикетами. Такое же расположение комнат было у девочек. Жила в этом пристрое и тетя Аня — наш повар. До сих пор помню, как вкусно она готовила. Щи и суп-лапша получались первоклассными!

Директором школы и интерната в то время работал Владимир Дмитриевич Ярцев — участник войны. А воспитателем в интернате была его жена — Нина Дмитриевна. Директор был у нас частым гостем, и мы радовались, когда он приходил в костюме с боевыми наградами. Это означало, что сегодня Владимир Дмитриевич будет рассказывать о войне, о боевых товарищах. Так случилось и в тот день, который мне особенно запомнился. Но в этот раз директора к нам привел весьма неприятный случай.

Немногим раньше Мишка Васин, он тогда учился в седьмом классе, купил пачку папирос «Байкал». Вечером мы отправились в спортивный зал, чтобы покурить их тайком от взрослых. А когда вернулись, Мишка решил спрятать оставшиеся папиросы от неожиданно пришедшего воспитателя. Но куда? Недолго думая, мой друг засунул пачку в отверстие печи. Недавно печку протопили дровами, чтобы жар не выходил в трубу, и закрыли задвижкой. А ночью одному из ребят стало плохо. От сильного грохота проснулись остальные, но подняться с постелей мы не смогли: наши головы кружились, нас качало, как тростинки на ветру. На шум прибежала тетя Аня — она быстро смекнула, в чем дело, тут же открыла входную дверь и впустила свежий воздух. Оказалось, что мы отравились угарным газом. Тетя Аня перепугалась, ведь именно она несла ответственность за топку печей — а значит, и за наши жизни. Но мы-то прекрасно понимали, что тетя Аня здесь ни при чем. Всему виной Мишка и его папиросы, которые лежали в печурке. Пачка упала на угли, долго дымила, а задвижка была закрыта. Потому-то угарный газ выходил не в трубу, а через топку — и прямиком в комнаты.

Этот случай нас напугал так, что курить мы еще долго боялись. Но когда все забылось, не бросили, а, наоборот, стали делать это чаще и изощ-реннее. Если раньше курили в спортивном зале, то теперь стали покуривать и в комнатах. Спорили, кто больше всех продержит дым во рту, совсем не дыша, кто больше затяжек сделает за самое короткое время. Но сколько не скрывай от старших, стало известно Нине Дмитриевне, а потом и Владимиру Дмитриевичу.

Как-то вечером, когда мы приготовили все уроки, к нам пожаловал директор школы. «Ну вот, теперь будет нам нагоняй», — подумали мы. Но этого не случилось. Владимир Дмитриевич вошел к нам в комнату, доброжелательно поздоровался. Немного посидев, он начал рассказывать про войну, про службу в разведке. Мы узнали, что был у него лучший друг, тоже разведчик. Директор наш немного помолчал и добавил: «Но вот беда, друг мой курил. Иногда в разведке уж очень хотелось ему закурить. А выдавать себя нельзя, приходилось терпеть». Однажды командир дал солдатам важное задание: достать «языка», но не рядового, а выше чином. Задание разведчики уже почти выполнили, достали «языка» в звании капитана. Пока вели его, устали, сели отдохнуть. «Напарнику захотелось закурить, — вспоминал наш директор. — И сколько я его не отговаривал, ничего не помогло». Солдат достал сигарету и только зажег спичку, но прикурить не успел. Снайперская пуля сделала свое дело. Разведчик был мертв. С тех пор Владимир Дмитриевич дал себе зарок: никогда не курить. Слово свое он сдержал: мы никогда не видели его с сигаретой. Этот рассказ на нас, ребят, здорово повлиял. Тогда многие из нас бросили курить. И я — в том числе.

Для меня Владимир Дмитриевич остался образцом порядочности, справедливости. Его жизнь в определенной степени повлияла на мой выбор и решение стать педагогом.