БЕЗ СРОКА ДАВНОСТИ

Владимир Матвеевич Гришенков к главному  дню страны уже подготовил свой парадный костюм. Его мальчишеская память о тяжелых днях блокады и времени военного лихолетья не стирается и остается  такой же цепкой вот уже больше  семидесяти лет.

Ветеран перебирает фотографии из того, детского, далека, и до сих пор не может простить сердцем вселенскую несправедливость, когда его счастливое детство вдруг  перечеркнула война.

детство было потеряно безвозвратно

Владимир Гришенков родился в 1929 году в городе Канске Красноярского края. Двухлетним родители его перевезли в Ленинград — родной город отца. В суровой Сибири их семья оказалась по злому року судьбы.  Матвей Тимофеевич -  моряк Балтийского флота — за революционные идеи  был  сослан в каторжные остроги таежного поселения Тасеево, где,  следует отметить, отбывали ссылку декабристы, позже — марксисты и революционеры, среди которых были                 В. П. Арцыбушев и Ф. Э. Дзержинский. В том же Красноярском крае, в селе Шушенское в свое время в ссылке находился  и вождь пролетариата Ленин.

 Мать Володи, Прасковья Григорьевна Буркова, с родителями была сослана при советской власти. Отца, потомственного донского казака, отправили далече от центра России за службу в армии Деникина, руководителя Белого движения на юге страны в годы Гражданской войны.

Выросшие на поселении Матвей и Прасковья, повзрослев, встретились, поженились, родили сына Владимира.  

В Ленинграде Гришенковы жили на западной стороне Васильевского острова — улице Гаванской. Здесь в деревянных домах еще с петровских времен селились рабочие верфи, моряки, рыбаки, служащие порта. Свой дом № 86 «а»,

квартиру 11 Владимир Матвеевич помнит как сейчас. В 1983 году, в свой единственный приезд после войны в Ленинград, куда он прибыл списавшись с другом детства Борисом Топуновым, наведался по домашнему адресу. Но от того двухэтажного деревянного дома с тремя подъездами не осталось и следа.   В голове  все прокручивались яркие картинки беззаботного детства, когда они пацанами целыми днями пропадали на Финском заливе.

А потом началась война, а для него лично — ужас, голод и смерть блокады  Ленинграда. 872 дня — с  8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года  — фашисты держали город на Неве в блокадном  кольце.

город умирал,

но не сдался

Все общественные помещения Гаванского рабочего городка были отданы для нужд госпиталя. В школе, где учился Владимир Матвеевич, койки с ранеными стояли тесно в ряд в спортзале, для прибывающих покалеченных, истекающих кровью воинов освобождали классы. Было не до учебы, подростки вместо занятий за партами рыли оборонительные окопы на подступах к легендарному городу. 

С самого начала блокады Ленинграда немцы вели массированные атаки с воздуха. Владимир Матвеевич вспоминает: «На берегу залива стояли наши зенитки,   из которых вели огонь по авиации противника. Город то и дело бомбили реактивные мессершмиты, с противным воем закрывали небо юнкерсы. Почти неуязвимыми для артиллерии были  двухмоторные самолеты-разведчики «Фокке-Вульф», которые мы называли   «рамами». Как только вражеские самолеты появлялись на горизонте, включалась сирена, и по громкоговорителю объявлялось: «Воздушная тревога!». Люди бежали в ближайшее бомбоубежище, нас спасал глубокий школьный подвал».

Круглосуточно дружинники и  дежурные  внимательно наблюдали за небом, освещенным огнями зажигательных бомб. Работу по их тушению вместе со взрослыми ответственно выполняли  и подростки. «Термические (зажигательные) бомбы могли прожечь крышу и вызвать пожар. Если такая «зажигалка» прилетала на крышу, ее хватали щипцами и закапывали в ящик с песком или сбрасывали на асфальт, — рассказывает Гришенков. — Страшнее были фугасные бомбы: прямое попадание могло разрушить дом и завалить обломками находившихся там людей. Металлические искореженные осколки авиационных бомб мы потом собирали и сдавали на переплавку».

Вместе с блокадой в Ленинград  пришли холод и голод. 

За время вражеской осады в городе практически исчезли деревянные строения — они были разобраны на дрова. На Гавайке в топку ушли расположенные в округе сараи, все до единого. Буржуйки для экономного обогрева жилья всем соседям сварил дядя Женя. Мастеровой моряк до войны во дворе, где росло много детворы, изготовил турник, но война заставила делать лишь необходимое — для элементарного выживания. Не до спорта и забав — в войну дети взрослели в один миг.

ладога стала

спасением

Еще страшнее холода был голод.  Отец умер 29 декабря 1941 года, в справке о смерти указано: скончался в результате общей дистрофии. Его и на фронт не успели призвать, а те, у кого были силы держать оружие, шли на фронт или стояли на обороне города. Отец похоронен на Смоленском кладбище. Это святое место для ленинградцев, как и Пискаревский мемориал.

Подростки помогали взрослым копать траншеи, окопы. От голода тяжелая лопата была неприподъемной. Пайка хлеба по карточке была ничтожно малой, ею невозможно было утолить вечный голод. А когда от сброшенных бомб сгорели Бадаевские склады и многомиллионный город остался без стратегического запаса муки, сахара и других продуктов, пайку урезали до 125 граммов. 

Как можно было выжить на этом  крохотном съестном кусочке?! Люди умирали прямо на улицах. У друга мать ушла в булочную и не вернулась. Мама Володи слегла, и в налеты, обессилившая, уже оставалась дома в кровати, полагаясь лишь на Бога в своем спасении. К голодающим мальчишкам пришли две учительницы, принесли с собой кулек «дуранды». Этот жмых из отходов от производства муки для них тогда был вкуснее всех конфет на свете. Зимой 1943 года начальник госпиталя зашел к Гришенковым и сообщил, что их отправляют в эвакуацию. В дорогу дал буханку хлеба и банку тушенки — целое богатство.

Единственная транспортная артерия, связывавшая блокадный Ленинград с Большой землей, — Ладожское озеро, стало для ленинградцев Дорогой жизни. Из города вывозили в первую очередь детей, женщин с детьми, больных, раненых, инвалидов. Очередную группу эвакуированных, в которую попали Гришенковы, посадили в поезд. Состав двигался крайне медленно, больше по ночам, чтобы не попасть под авианалеты. Врачи санитарного вагона предупреждали еле живых от голода людей — ни в коем случае сразу  не есть много.

Это было нелегким испытанием. На станции Тихвино мама сумела выменять у цыганки немного клюквы — это ведь витамины. Сердце женщины дрогнуло от плача изнуренного голодом пятилетнего ребенка, выбравшегося с бабушкой из блокадного ада. Дала им горстку ягод. Утром из вагона санитары вынесли два трупа — организм малютки и пожилой женщины не выдержал такой нагрузки. 

Через месяц ленинградцы прибыли в село Чепса Кировской области. Оттуда Гришенковы отправились к сестре матери, Александре, в Сибирь. Сделав жизненный круг, они вновь вернулись  в Красноярский край, село Тасеево.  Мама, Прасковья Григорьевна, так и не оправившись после блокадных лишений, умерла в 1945 году.

сегодня рядом с родными

Пропущенную учебу Владимир Матвеевич наверстывал в вечерней школе, устроился работать на элеватор, потом пришло время создать семью. Владимир Матвеевич двадцать лет отслужил в ВОХРе на железной дороге. В 2012 году переехал жить в Кинель, поближе к дочери Екатерине, внукам Дмитрию и Татьяне. С Сибирью после смерти жены его больше ничего не связывало. Теперь его семья и он — здесь, в нашем городе. Радуют деда подрастающие правнуки — Ваня, Лиза и Дана.

9 Мая для россиян святой праздник, в этот день в 1945 году Советский Союз победил, окончательно сокрушил фашизм. Как важно, чтобы это знали и помнили все люди на планете — войны развязывать в чьих-либо интересах кощунственно и бесчеловечно. У таких преступлений не бывает срока давности. 

С 24 ноября 1941 года по 21 апреля 1942 года через Ладожское озеро в Ленинград было доставлено 361 309 тонн грузов, три четверти из которых составляло продовольствие. Воины Ленинградского и Волховского фронтов, моряки Балтийского флота защищали Ленинград от вторжения гитлеровцев, а Дорога жизни спасла многих блокадников от неминуемой  голодной смерти. Всего удалось вывести 1 миллион 300 тысяч ленинградцев. Они нашли приют на необъятных просторах страны — в Сибири, Поволжье, Средней Азии.